Игры прогнозистов

Первый ход сделало Минэкономразвития. В начале августа из стен этого ведомства, которое, стоит заметить, и было создано в первую очередь для того, чтобы правительство могло профессионально заглядывать в будущее, вышли прогнозы, названные по традиции, восходящей то ли к спецслужбам, то ли к Голливуду, «сценарием А» и «сценарием А2».

Смысл обоих сценариев — подготовить бюджет к кризису. Сценарий А подразумевает, что Европа погрузится в рецессию в 2013 году, выход из кризиса займет несколько лет. ВВП еврозоны упадет на 0,6% в 2012 г. и на 1% — в 2013 г. Однако до масштабного банковского кризиса дело все-таки не дойдет. В США рост сохранится, но его темпы снизятся. Темпы роста мировой экономики сократятся до 2,5% в 2013 году.

По сценарию А в 2014–2015 годах экономике еврозоны удастся вернуться на траекторию роста в 0,3–0,7%. Темпы роста мировой экономики могут восстановиться до 3,7% в 2015 году.

Темпы роста российской экономики в 2013 году могут замедлиться до 0,5–1,2%, а затем выйдут на траекторию роста в 3–3,7% в год. Курс доллара в 2013 году дойдет до 37,2 рубля, инфляция вырастет до 8,6% с последующим снижением, темпы роста доходов населения снизятся в реальном выражении до 1%.

Доходы бюджета РФ в этом случае могут оказаться на 150–300 млрд руб. (0,3% ВВП) меньше по сравнению с базовым сценарием, полагают в Минэкономразвития.

Сценарий А2 мрачнее. Его параметры: углубление кризиса в еврозоне, падение ВВП в 2013 году составит 2,8%, возрастет риск дефолтов некоторых европейских стран и банков, границы еврозоны могут измениться. Рост мировой экономики в 2013 году — 1,2%, а в 2015 году он повысится до более 3% — в основном за счет реализации потенциала роста экономики США и стран БРИК.

В России по сценарию А2 падение ВВП в 2013 году на 2–2,7%. По мере улучшения обстановки в мировой экономике рост экономики России может возобновиться с темпом 2–4%. Курс доллара упадает в 2013 году до 45,9 рубля с последующей коррекцией. Доходы бюджета РФ в этом случае могут оказаться на 1,1–1,2 трлн руб. (1% ВВП) меньше по сравнению с базовым сценарием.

Адресат прогнозов, Минфин, остался не удовлетворен. Его логика: если уж готовить бюджет к кризису, то экономить на черной краске не стоит.

«По мнению Минфина России, необходим дополнительный сценарий (либо новый сценарий вместо А2), отражающий более пессимистичный вариант развития», — говорится в письме Министерства финансов.

Минфин продолжает: «В соответствии с пессимистичным сценарием Всемирного банка (неупорядоченный долговой кризис, охвативший несколько крупных экономик еврозоны) спад в еврозоне в 2013–2014 годы может составить соответственно 7,9% и 5,2%, спад в мировой экономике — соответственно 1,7% и 0,5%, а цены на нефть снизятся на 25%».

По мнению Минфина, Минэкономразвития недостаточно обосновало значительный разрыв в экономическом росте между сценариями А и А2 в 2013 году (по сценарию А — рост на 0,5%, а по А2 — падение на 2,7%), с одной стороны, и столь небольшой разрыв в 2014–2015 годах (в сценарии А — рост на 2,2% и 3,1%, в сценарии А2 — на 2% и 2,9% соответственно).

Минфин указывает на заниженный с его точки зрения показатель по оттоку капитала в вариантах А и А2 в 2013–2015 годах. Минэкономразвития в сценарии А ожидает нулевой отток в 2014 и 2015 годах, а в сценарии А2 — отток в 20 млрд в 2014 году и также нулевой отток в 2015 году.

Минфин также указывает, что в сценариях Минэкономразвития динамика импорта «представляется заниженной». По прогнозу Минэкономразвития, импорт в сценарии А в 2013 году составит $343 млрд (в сценарии А2 — $273 млрд), в 2014 году — $366 млрд ($292 млрд), в 2015 году — $394 млрд ($324 млрд).

«Это, в свою очередь, обуславливает завышенное значение сальдо текущего счета. В результате более низкий уровень цен на нефть в сценариях ассоциируется с более высоким значением сальдо текущего счета (в 2014–2015 годах), что не соответствует исторической зависимости между этими величинами», — отмечают в Минфине. Сальдо счета текущих операций, по прогнозу Минэкономразвития, в сценарии А в 2013 году прогнозируется на уровне $4 млрд (в сценарии А2 — $18 млрд), в 2014 году — $15 млрд ($24 млрд), в 2015 году — $9 млрд ($14 млрд).

Что же получается, Минфин выступает в роли профессора-экзаменатора, предоставив Минэкономразвития роль «хвостатого» студента? Почему?

Стоит напомнить, что в собственно бюджетном процессе, частью которого прогнозы Минэкономразвития (А, А2 и т.д.) и являются, ведомства занимали принципиально разные позиции. Минфин упирал на всемерное сокращение дефицита бюджета, Минэкономразвития допускало больший дефицит, настаивая на расширении госрасходов прежде всего на «развитие человеческого капитала». Сердцевина межведомственного конфликта — отнюдь не прозорливость применительно к будущему кризису мировой экономики, а стратегия бюджетной политики.

Бдительность Минфина питает бюджетоохранительство. Ведомству Антона Силуанова нужны патроны, чтобы обороняться от наскоков лоббистов госрасходов, какой бы ранг они ни занимали. При этом все, конечно, прекрасно знают из собственного опыта, что команду сверху никогда не уравновесишь никаким прогнозом, как бы он ни был обоснован и одновременно страшен. Но мундир обязывает использовать все возможности для защиты ведомственной функции.

Прогнозы будущего всегда интересны своими пересечениями с уже происходящим. «Эффект Хичкока» достигается, когда эти пересечения особенно тревожны.

«Порадовал» сценарий А2 Минэкономразвития. Один из показателей, сопровождающих падение российского ВВП на 2,7% в 2013 году, — бегство капиталов в $80 млрд.

Тревога в том, что одновременно Андрей Клепач, замминистра экономического развития, главный правительственный прогнозист, заявил, что уже в 2012 году чистый отток капиталов может составить $50 млрд, и это при том, что незадолго до этого начальник Клепача министр Андрей Белоусов не исключал нулевой отток в 2012 году. Возникает ощущение: ну, началось...

Однако не стоит торопиться. На отток капиталов оказывают влияние не только откровенно негативные факторы, но и, например, необходимость банков расплачиваться по ранее взятым обязательствам при том, что новых кредитов получить не удается. Тоже, конечно, ничего хорошего, но еще не ужас-ужас. Если же сопоставить отток капитала с происшедшим с марта падением цены нефти, расслабляться все равно не стоит.

Ключ назван: цена нефти.

Все экономисты любят ссылаться на фразу Егора Гайдара: прогнозировать цену нефти — значит рисковать профессиональной репутацией. Но как быть, если буквально все зависит именно от того, в какую сторону повернется эта капризная цена? Как говорится, жизнь одна, и та в России.

Если же вернуться к прогнозам, то труд их составителей, при всем уважении к трудящимся, трудно квалифицировать как продукт сверхинтеллектуального труда. Проблема в том, что прогноз развития российской экономики — это по гамбургскому счету практически всегда уравнение со всего одним неизвестным: ценой нефти. Вот и вся эконометрика.

При этом команде Андрея Клепача снайперскими попаданиями в будущую цену нефти похвастаться не удается. Дело в конце концов дошло до того, что, по сути, Минэкономразвития лишили его важнейшей функции — прогнозировать цену нефти, на основе которой строится макроэкономический прогноз, который, в свою очередь, лежит в основании бюджетного процесса. По настоянию министра финансов Антона Силуанова правительство впредь обещает руководствоваться «бюджетным правилом», оставляющим прогноз цены нефти за бортом. По этому правилу в бюджет закладывается средняя цена сначала за 5, потом за 6 — и так далее, пока горизонт не расширится до 10 лет. В общем — чтоб больше без всяких там прогнозов!

К станку Клепача вернул кризис, в любом случае представляющий собой разрыв непрерывности.

Но обращают на себя внимание два момента. Во-первых, еврозона, конечно, продолжает вибрировать, но прогноз, исходящий из ее развала, выпущен с явным опозданием — тогда, когда ни у кого не осталось и тени сомнений в том, что развал еврозоны не выгоден абсолютно никому, а значит, она, скорее всего, еще поживет. Во-вторых, почему цена нефти упадет именно до $60 за баррель?

Эксперты Центра развития ВШЭ, например, в своем прогнозе, который исходит из того, что Европа окончательно сваливается в рецессию, а США балансируют на нулевой отметке роста, считают, что среднегодовая цена Urals составит в 2013 году около $70/барр., а в 2014 году — $80/барр. Экономика в 2013 году потеряет не менее 5% ВВП, 20—25%-ная девальвация рубля разогреет инфляцию.

Пора обратиться к прогнозам развития собственно нефтяного рынка, без чего все прогнозы российской экономики остаются пустыми. 10 августа с очередным таким прогнозом выступило Международное энергетическое агентство. По его данным, в этом году мировой спрос на нефть будет продолжать расти, но более низкими по сравнению с прежними оценками темпами. Причина — замедление спроса на нефть в Китае и США, которые вместе потребляют около трети всех производимых в мире энергоресурсов. В МЭА учитывают, что недавно был снижен прогноз по росту экономики Китая на 2012 и 2013 годы. Ожидается, что в текущем году ВВП страны увеличится на 8% (раньше называлась цифра в 8,2%), а в следующем — на 8,1% (до этого прогнозировался рост в 8,5%). Кроме того, был понижен прогноз и по росту мировой экономики в целом. Ожидается, что в 2012 году суммарный ВВП всех стран мира вырастет на 3,6% (ранее называлась цифра в 3,8%).

Ничего внезапного, но рост спроса сокращается. А что с предложением? Ответ дает подготовленный Ernst & Young августовский ежеквартальный прогноз по рынку нефти и газа. Благодаря увеличению добычи нефти в Ливии и Ираке и в сланцах США следующие полгода на нефтяном рынке будет наблюдаться избыток предложения.

Цены на нефть к такому раскладу безучастными не останутся. В общем, мейнстрим для России примерно такой: тонем, но не быстро.

Как быстро? Чтобы найти ответ, имеет смысл обратиться к важнейшим изменениям, которые уже переживает рынок нефти и которые определят его лицо в ближайшем будущем.

В 2011 году США впервые с 1949 года экспортировали больше бензина, дизельного топлива и других нефтепродуктов, чем импортировали. При этом общий объем импорта сырой нефти и нефтепродуктов в прошлом году упал на 11% по сравнению с годом ранее и составил 8,436 млн. баррелей в день — самый низкий уровень с 1995 года.

В самих США обсуждается возможность экспорта нефти. В июне глава управления по энергетической информации США Адам Сьемински заявил, что американскую нефть пора экспортировать в другие страны.

Понятно, что США останутся крупнейшими импортерами нефти. Новое качество в том, что теперь США воздействуют на рынок с двух сторон — не только как импортер нефти, но и как чистый экспортер нефтепродуктов (цена которых напрямую зависит от нефти), к тому же рассматривающий возможности «своповых» продаж нефти на экспорт.

Это новое качество — результат в первую очередь «сланцевой революции». Все началось со сланцевого газа, он активно добывается в США уже три года. В уже приводившемся прогнозе Ernst & Young говорится, в частности, о том, что бум сланцевого газа в США привел к такому его переизбытку, что страна могла бы превратиться в нетто-экспортера газа. В принципе та же технология используется и для добычи «сланцевой нефти». В 2012 году ее добыча, по оценке управления по энергетической информации США, достигнет 720 тыс. баррелей в сутки, или 12,5% от общего объема добычи. А к 2020 году ее доля вырастет до 20%.

Сухой остаток заключается в том, что США становятся все более влиятельным игроком на нефтяном рынке и рынке энергоресурсов в целом. Им по силам влиять и на цены. В том числе и на цену нефти.

А вот теперь вопрос: какая цена нефти устраивает США? Понятно, что это непростой баланс интересов. С одной стороны, необходимо поддержать экономику. Это аргумент в пользу снижения цены. Но, во-первых, экономика США уже вполне адаптировалась и к высоким ценам на нефть. Во-вторых, есть интересы нефтяников и разработчиков сланцевых технологий. В-третьих, есть и геополитический интерес, который состоит в том, что относительно высокая цена нефти — это сдерживающий фактор развития китайской экономики. А именно Китай — главный претендент на роль и экономического, и геополитического оппонента США.

Отсюда следует, что цену в $60 и ниже за баррель вообще вряд ли стоит рассматривать в качестве реальной в каком угодно прогнозе, кроме откровенно фантастического. Эта цена близка к пороговой рентабельности добычи сланцевой нефти в Северной Дакоте ($50–60 за баррель), а значит, США она не устроит.

Значит, Минфин зря упорствует в очернении прогнозной нефтяной действительности, которая в первую очередь интересует Россию. Рациональное зерно его поведения в том, что наращивается пусть эфемерная, но все-таки линия обороны бюджета. Не столько от кризиса, сколько от лоббистов роста госрасходов.

Что у цен на нефть есть дно и оно не слишком глубокое, позволяет российским политикам перевести дух. Но новое качество мирового нефтяного рынка означает, что казавшиеся в 2006 году реальными планы превращения России в энергетическую сверхдержаву, именно такую задачу ставил Владимир Путин, уже не про нее. И одна из главных причин — технологическое отставание в жизненно важных для России технологиях. За что остается поблагодарить российскую монополизированную структуру экономики в целом и персонально — по-прежнему молящийся на трубу и безнадежно проспавший «сланцевую революцию» «Газпром».