ВЧК нашей экономики

Новый Дзержинский уже есть

Бюджет и нефтянка нераздельны, как наган и кожанка. Президентская комиссия по Топливно-энергетическому комплексу (ТЭК) — это ВЧК нашей экономики. ВЧК (если кто забыл, это Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем) занималась текучкой, нескучной, бурно-кровавой. Задумываться о будущем, которое надлежало сделать светлым, было некогда — контра не позволяла. Будущее получилось соответствующим. Комиссия по ТЭК 27 октября пыталась заглянуть за 2016 год, но пока так и не смогла — бюджетники помешали.

Именно бюджетные меры — повестка комиссии по ТЭКу. Как бюджет наполнить — а он уже сейчас больше чем наполовину из нефтегазовых доходов, а дальше будет еще больше, просто потому, что больше доходы брать неоткуда, — но так, чтобы нефтяники инвестиционные программы не сворачивали?

Арифметически — никак.

Временно отложим кожанку с наганом. В чем стратегическая, а не только сегодняшняя проблема нашей экономики? Не буду пускаться в ученые рассуждения. Факт в том, что экономика РФ перед тем, как начать пятиться, неуклонно замедлялась с 2004 года — 10 лет. Замедлялась — когда цены на нефть были чуть ли не в три раза выше нынешних. Рост нефтяных цен перестал быть локомотивом: они росли, а ВВП замедлялся, он следовал за ценами на нефть, только когда те шли вниз. Что еще нужно для того, чтобы наконец начать менять модель нашей экономики?

Но ничего не меняется. Характерный пример: ждали, что на заседании комиссии по ТЭКу 27 октября будут рассмотрены предложения ФАС о разделе «» на добывающую и инфраструктурные части, но, оказалось, не до этого.

Комиссия по ТЭКу занималась другим: это был ринг, на котором сошелся с Антоном Силуановым. Дрались за налоги. Бой начался еще на форуме «Россия зовет».

«Мы в последнее время только нефтянке и помогали — «самым обездоленным» в кавычках. Нам меньше нужно заботиться о нефтяном секторе, потому что он и в условиях кризиса чувствует себя неплохо», — это джеб Антона Силуанова.

«Разница в фискальной нагрузке у нас просто необъяснимая: от 1% до 82%, как в нашей компании. За это я должен поблагодарить Антона Германовича. Он сказал, что мы живем очень хорошо: 82% — это наш вклад. Такого не бывает», — это хук от Игоря Сечина.

«Триллионные расходы, триллионные! А кто смотрит их качество?» — пытался пробить в печень своему оппоненту министр финансов.

«Наши издержки — самые низкие в мире. Это я вам ответственно заявляю», — парировал глава «Роснефти».

Предыдущий раунд, как известно, закончился тем, что предложения Минфина поднять НДПИ на нефть не прошли, зато нефтяная экспортная пошлина год снижаться не будет. Характерен финальный удар Сечина, нанесенный, когда гонг уже прозвучал: «Если речь о годе, то это одно. Если о трех годах, то другое — и мы будем иначе реагировать».

На заседании комиссии по ТЭКу телекамер не было, но, как рассказывали комиссионеры, обсуждали перспективы налоговой нагрузки на ТЭК. «После 2016 года нужно будет серьезно заниматься системой налогообложения нефтяной отрасли. Мы будем предлагать постепенно вводить налог на добавленный доход. Минэнерго хочет НФР (налог на финансовый результат), мы хотим свой вариант доработанный — заменять постепенно экспортную пошлину на НДД», — это рассказывает .

Если не вдаваться в детали, то проект Минфина, кто бы сомневался, бюджет не обидит. Хотя бы потому, что это дополнительный налог, сохраняются и НДПИ, и на первых порах экспортная пошлина.

Но комиссия заседала не для того, чтобы выслушивать изыскания Минфина. Все ждали, что скажет председатель комиссии . «Важно не потерять горизонт развития и не допустить инвестиционной паузы. Поскольку ТЭК играет ведущую роль в формировании доходной части бюджета, надо стремиться к тому, чтобы дополнительные изъятия из отрасли не привели к сокращению инвестпрограмм энергетических компаний», — вот постановка задачи от президента. Он уточнил: «Вопрос финансового обеспечения инвестпрограмм ТЭКа сегодня является ключевым, чтобы он продолжил играть роль одного из локомотивов экономики».

Значит ли это, что Минфин решительно получил по рукам? Нет. Политические решения, если они не сродни спецоперациям, как это было в или в , у нас принимаются так: каждый занимается своим делом — Минфин дорабатывает Закон о НДД, нефтяники отстаивают свои инвестиционные планы. Арифметически, как уже было сказано, одно прямо противоречит другому. И рано или поздно арифметика заставит политику считаться с собой, тогда и произойдет фактический выбор. Управлять — значит предвидеть, это не про нас.

Ведь речь идет о том, что будет за 2016 годом. Многое зависит от того, как изменится экономика. А и в самом деле: как?

Угадывать будущие цены на нефть, как давно известно, занятие неблагодарное, но пока факторов их дальнейшего снижения больше. Вот самая последняя «сводка с полей».

Аналитики инвестиционного банка Goldman Sachs сосредоточились на таком прозаическом факторе, как затоваренная бочкотара, и пришли к выводу: «Объем используемых мощностей для хранения дистиллята в США и Европе близится к историческому максимуму на фоне почти рекордной загрузки нефтеперерабатывающих заводов, слабого роста спроса (особенно на бензин)». Если это наблюдение верно, то следующий вывод уже выплескивается наружу: цены на нефть пойдут дальше вниз. В Goldman Sachs ссылаются на прецеденты: нефть и нефтепродукты уже лились через край хранилищ в 1998 и 2009 годах. Тогда, нетрудно вспомнить, последовало резкое снижение цен на нефть.

У меня, кстати, вопрос: а что, наполняемость хранилищ нефти и нефтепродуктов, как и загрузка НПЗ, — страшная военная тайна, которую спецагенты из Goldman Sachs героически выкрали и с риском для жизни предали огласке? Разве для их российских коллег прежде всего из при очевидной критической значимости прогноза цены нефти и при том, что подобные прогнозы — центральная задача, которую должно решать это ведомство, если оно занимается прогнозами, данные о наполняемости той самой бочкотары недостижимы или руки вместе с головами «не дошли»?

Есть и еще новая информация. В ходе дежурных и предсказуемых вашингтонских боданий демократов с республиканцами по поводу очередного повышения планки госдолга всплыла новая тема. Появилась информация о возможной распродаже части стратегических резервов нефти в США для увеличения госдоходов и финансового оздоровления бюджета. Это очевидная угроза падения цен на нефть, хотя чего только не говорят политики, когда стремятся «договориться».

Повторю, это самое «свеженькое». Но есть и «осетрина второй свежести», которую все равно придется съесть. Это неумолимо приближающийся десант на рынок иранской нефти. Что бы ни говорили рыночные аналитики о том, что в текущих ценах на нефть этот фактор уже отыгран, дополнительное иранское предложение цену опустит еще ниже. Еще один фактор, действующий в том же направлении, — дамоклов меч повышения ставки ФРС. Этот шаг постоянно отодвигается, но когда-то он произойдет, и сама ФРС прекрасно отдает себе отчет в том, что у постоянного откладывания есть предел. А повышение ставки — это укрепление доллара. А укрепление доллара — это дешевеющая нефть.

В общем, баррель не помощник. Самое время вспомнить, что в бюджете на 2016 год его цена — $53. К падению цен на нефть бюджет категорически не готов. Замминистра экономического развития Алексей Ведев напутствовал депутатов, рассказав о прогнозе сохранения цен на нефть на уровне $40 за баррель до 2018 года, что означает пребывание экономики в кризисе до 2020 года. Принимать бюджет стало гораздо легче.

Реакцию власти лучше других продемонстрировал первый зампред ЦБ Дмитрий Тулин. 23 октября он громогласно заявил: «Мы готовы к ценам на нефть сильно ниже 40 долларов». И тут же признался: «Мы бы очень хотели, чтобы курс рубля хотя бы к корзине валют был стабилен, это было бы очень полезно экономике и антиинфляционной политике. Но обеспечить это невозможно». готов к любым ценам на нефть. Но обеспечить стабильность рубля «хотя бы к корзине валют» не в состоянии. Замечательная готовность.

Хочешь не хочешь, а приходится возвращаться к нагану с кожанкой. В роли Дзержинского давно мечтает выступить Сергей Глазьев. Модель мобилизационной экономики у него уже есть. Вот таким оно может стать, светлое будущее.